Главная
Измерительные
Слонимский михаил леонидович. Михаил Успенский Mihail Uspensky

Слонимский михаил леонидович. Михаил Успенский Mihail Uspensky

13.02.2020

Р. Мессер

Слонимский Михаил Леонидович (1897-) - советский писатель. Р. в семье литератора-журналиста. В 1915 окончил Ларинскую гимназию в Петербурге. Пошел добровольцем на фронт. 1917-1918 - начало журналистской работы. С 1919 - первые литературные опыты (рассказ «Поручик Архангельский»).

Первая книга С. - «Шестой стрелковый» (рассказы 1921-1922) - книга об империалистической войне, о ее бессмыслице. С. стремится понять механику войны. Ему несвойственна трактовка войны как стихии. Ужасы военного разгрома описаны с невозмутимым спокойствием. Батальные сцены даны, как в военном рапорте: «Война - шахматная доска». Тем не менее пацифистский страх - страх перед обезличиванием людей войной свойственен С. Но пацифизм С. - это пацифизм революционизирующейся в ходе войны мелкобуржуазной интеллигенции, идущей за пролетариатом. Будучи выражением буржуазной идеологии, пацифизм этот отличается от пацифизма ремарковского типа. У Ремарка война - мистическая тайна, особая бытовая среда, сглаживающая классовые противоречия. У С. война - тупая машина, необходимо взорванная революцией.

Литературная среда раннего С. - группа «Серапионовы братья» . Но раннему С. однако не свойственен орнаментализм речи и сюжета, который выдвигался теоретиками группы в качестве основного признака стиля. Сюжет у С. выравнивается в ряд математически-строгих линий, причинно связанных начиная с ранних рассказов о мелком человеке, о советских буднях. Так, в рассказе «Машина Эмери» каждый поворот запутанного хода личных перипетий героев подчинен идее: «механизировать все, кроме мысли». В рассказе «Начальник станции» мешанина событий подчинена формуле «одна идея убивает другую», и даже анекдотическая «Сельская идиллия», история «поражения небесным громом» сельских коммунистов и опереточной контрреволюции, разработана как борьба умного порядка с «организованной бессмыслицей». Четкий сюжет, ровное, сдержанное, слегка ироническое повествование - эти черты присущи С.

Тема романа «Лавровы» (1924) - расслоение интеллигенции. Герой романа - Борис Лавров - стремится понять сущность революции. Революция особенно резко противопоставлена войне и понята как логически выверенное искусство организовать восстание. Лично Лавровым она осознана еще не как классовая практика, а как «деятельность теоретическая». Найти свое место в пролетарской революции - значит решить ее собственные судьбы, так думают Лавров и сам С.

«Мелкий человек в революции» - тема романа «Средний проспект» (1927). В творчестве ряда советских писателей первого периода нэпа результатом буржуазных влияний явилась идеализация «мелкого человека». С. был в числе передовых советских писателей, стремившихся уже в восстановительный период опереться на социалистическое содержание действительности. С. пытается разоблачить мещанскую стихию. Одни герои, и им сочувствует С., рвут с мелкобуржуазным прошлым и приходят к революции, другие оказываются в лагере ее врагов. Однако и здесь разоблачение мещанства сосредоточено на том, что думает о себе сама мелкая буржуазия, а не на вскрытии объективного смысла ее классовой практики. Вопросы самоопределения разных групп мелкой буржуазии в революции и в этом романе решают судьбы самой революции.

Лаконизм, компактность изобразительных средств отличают роман. С. стремится к причинному художественному мышлению.

Роман «Фома Клешнев» (1931) - новый этап творчества С. Он намеренно сталкивает старых своих героев (Лавровы) в новом романе, показывает окончательный приход интеллигенции к пролетариату. Уже не представления мелкой буржуазии о себе, а сама классовая борьба пролетариата делается содержанием романа. Борис Лавров приходит к пониманию своей служебной роли в пролетарской революции, и здесь - причины обогащения, а не обеднения его личности. Субъективные стремления героев проверяются теперь классовой практикой. В свете этого выворачивается наизнанку моральная сила буржуазного профессора Будного, поза и фразерство разоружающегося меньшевика Жилкина, обывательская вздорность Клары Андреевны, матери Лавровых. Борис Лавров освобождается от старых чувств - самовлюбленности, недоверия к людям. Но новых чувств ни он, ни Фома Клешнев, носитель большевистского ума, не имеют. Клешнев умозрителен, интеллектуален, как и весь роман в целом.

В 1934 С. написан роман о баварской коммуне «Повесть о Левинэ» - одно из немногих произведений о борьбе международного пролетариата за последние годы. Эта книга - прямой подступ к теме современного мирового, в особенности германского, фашизма. Написанная с большим политическим пафосом, образно выраженной партийностью, повесть о героической гибели вождя Баварской коммуны за мировую революцию разработана как идейный поединок коммуниста с целым миром буржуазного права, морали, быта и военной силы. Центр книги - сцена суда над Левинэ, прямого столкновения победившей буржуазной реакции с героической правдой коммунизма. Психологическая тема «Повести о Левинэ» органична для идейного развития С. Она идет от «Лавровых» и «Фомы Клешнева». Радость освобождения от иллюзий буржуазного общества, составлявшая смысл жизни героев этих книг, поднята в «Повести о Левинэ» до масштаба большой партийно-политической темы. С этими же книгами коренным образом связаны стилевые качества «Повести о Левинэ». Сдержанность определений, скупость красок, лаконизм и точность, отсутствие орнамента, приглушенность интонации, все это возведено в «Повести о Левинэ» в степень окончательного художественного принципа. Правда, сплошь и рядом такая манера рождает в этой книге схему, сужает ее эмоциональные возможности. Один из любимых образов всего творчества С. - шахматная партия, по закону которой сталкиваются в борьбе люди, идеи, события, - пронизывает и эту книгу и является ключом к ее стилю.

С. ведет активную литературно-общественную работу. В настоящее время - член Правления ССП.

Список литературы

I. Собр. сочин., с критико-биографич. очерком З. Штейнмана, «ЗиФ», М., 1928-1929

Сочинения, 4 тт., ГИХЛ, Л., 1931-1932

Пощечина, Изд-во писателей в Ленинграде, Л., (1930)

Фома Клешнев, Роман, ГИХЛ, М. - Л., 1931

последнее изд. Гослитиздат, Л., 1934

Лавровы. Фома Клешнев, изд. «Советский писатель», (Л.), 1934

Германия, изд. Жургазобъединения, М., 1932

Повесть о Левинэ, Гослитиздат, Л., 1935, и М., 1935 (два изд.)

Как я работаю над своим произведением, Профиздат, М., 1934 (Мой творческий опыт - рабочему автору).

II. Красильников В., О Мих. Слонимском, «Книга и революция», 1929, № 11

Полетика Ю. Человек и система, «Ленинград», 1931, № 5

Мессер Р., Обнажение и исполнение мысли, «Литературная газета», 1932, № 25

Ее же. О творчестве М. Л. Слонимского, «Звезда», 1932, № 6

Горелов А., Путь современника. Монография, Изд-во писателей в Ленинграде, Л., (1933)

Автобиографию см.: Лидин В., Писатели, М., 1926

Писатели о себе, М. Слонимский, «На литературном посту», 1927, № 9. Отзывы: О сб. «Удар»: Груздев Илья, «Русский современник», 1924, № 4

К., Звезда», 1925, № 2 (8). О сб. «Машина Эмери»: Лежнев А., «Красная новь», 1924, № 4. О «Лавровых»: Колесникова Г., «На литературном посту», 1927, № 4

Низовцев Л., «Сибирские огни», 1927, № 1. О «Среднем проспекте»: Книпович Е., «Красная новь», 1928, № 5. - О сб. «Западники»: Полякова М., «Новый мир», 1929, № 3. О «Фоме Клешневе»: Динамов С., «Литературная газета», 1931, № 45

Гринберг И., «Резец», 1931, № 9. О «Повести о Левинэ»: Штейнман Зел., «Литературный Ленинград», 1934, 20 марта

III. Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия (1917-1927), т. I, М. - Л., 1928.

Mihail Slonimskiy Карьера: Писатель
Рождение: Россия, 1.7.1897
Дед, отец и тетка были литераторами, дядя филолог С.А.Венгеров. Учился в 8-й классической мужской гимназии (19041905), мужской гимназии Л.Д.Лентовской (19051909), 4-й классической Ларинской гимназии (19091914), которую, окончил с серебряной медалью... ускоренным выпуском, желая идти добровольцем на фронт (Автобиография).

На фронт ушел в январе 1915. За мордобой под Единорожцем получил Георгиевскую медаль, был ранен и контужен. Вернувшись в полк в марте 1916, был еще раз ранен и эвакуирован в петроградский лазарет. Был писарем в Первом пехотном запасном полку, попозже служил в Шестом саперном батальоне и в роте кандидатом в школу прапорщиков.

К 1917 относятся регулярные выступления Слонимского в печати (первая публикация, расклад Экзаменационные работы, подписанный псевдонимом Мими, увидела свет в журнале Новый сатирикон ещё в 1914). После демобилизации служил в архиве Наркомпроса (1918), в секретариате издательства Всемирная литература (1919), занимался в переводческом семинаре К.И.Чуковского. Для издательства Гржебина, где он некоторое время работал, Слонимский в том же году начинает строчить книгу о М.Горьком, основанную на неизвестных материалах. Книга не была закончена: по признанию автора, он оказался непригоден к историко-литературному труду и отдал все собранные материалы другому серапиону, критику И.Груздеву, позже автору многочисленных работ о жизни и творчестве Горького, редактору трех его собраний сочинений.

С 1920 Слонимский поселился в ДИСКЕ (Дом искусства), где в скором времени стал секретарем журнала Дом Искусств и Комитета Дома Искусств. Посещал литературную студию Е.И.Замятина, читал лекции на Городских курсах комсомола и милиции. Именно у Слонимского начали полагать члены литературной группы Серапионовы братья (в некоторых ранних источниках он направлял, что ему принадлежит кроме того и наименование группы). К этому времени относятся наиболее удачные произведения Слонимского. Как правило, это рассказы о войне, образность которых капельку фантасмагорична, тональность повышена, а фамилии многих героев причудливы (Есаульченко, Груда, Благодатный). Образы другой раз вырастают до эмблемы или символа: так, офицерская забава колесо, к которому прикреплено бревнышко, а к нему, в свою очередность, сани, скользящие по ледяному полю, может прочитываться и как эмблема всей важный войны: колесо неспешно и с усилием вертит боец, а сани, в которых катаются офицеры, приобретают огромное ускорение, и веселящиеся офицеры гибнут, смятые санями. Ранние рассказы вошли в первостепеннный сборник Слонимского Шестой стрелковый (1922). Скоро Слонимский отказывается от своей повествовательной привычки. В письме А.К.Воронскому (август 1923) сочинитель говорит, что ушел от прежних тем, манера его новых рассказов упростился, в настоящее время для него важны темы сегодняшней России. Перемена в некотором смысле связана с летней поездкой в Бахмут (позднее Артемовск), где сообща с Е.Л.Шварцем он участвовал в организации журнала Забой, приложения к газете Всероссийская кочегарка. В конце 1923, когда служба журнала наладилась и сотрудники редакции определились, Слонимский вернулся в Петроград.

В 1920-х годах Слонимский работал в издательствах Атеней и Прибой, в альманахе Ковш, журналах Ленинград, Резец и Стройка, в ленинградском отделении Госиздата, был одним из организаторов Издательства писателей в Ленинграде. Избирался в правление Всероссийского союза писателей (1925), был председателем Ленинградского отделения Союза писателей (19291932). Среди произведений этого периода роман Лавровы (1926, вторая редакция 1953), повести Средний проспект (1927) и Западники (1927), написанная следом поездки в Берлин и Париж. При помощи Горького летом 1932 Слонимский посетил Германию, где собирал материалы для Повести о Левинэ (1935) об одном из организаторов Баварской республики, и очерков и рассказов Берлин, Фашисты в Мюнхене, Блуждания, Католический бог. О смене тематики и тональности произведений свидетельствует и сборник повестей и рассказов Пограничники (1939).

После эвакуации в 1941 из блокадного Ленинграда литератор сотрудничал в журнале Пограничник. После войны, чувствуя непрочность своего положения, по совету друзей Слонимский снова оставил Ленинград, куда вернулся только весной 1953, в основном живя и работая в Москве. Произведения послевоенных лет романная трилогия Инженеры (1950), Друзья (1954) и Ровесники века (1959), а ещё роман Семь лет через (1963) о борьбе с последствиями культа личности Сталина. Основные силы Слонимский уделял работе с начинающими литераторами и мемуарным очеркам, объединенным потом в Книгу воспоминаний, куда вошли литературные портреты Шварца, Вс.Иванова, О.Форш, серапионов.

В 19341954 литератор был членом правления СП СССР, в 1928 и 1940 избирался депутатом Ленсовета.

Так же читайте биографии известных людей:

Михаил Стасюлевич Mihail Stasiulevich

Стасюлевич (Михаил Матвеевич, родился в 1826 г.) - известный общественный деятель, публицист и историк, сын врача.

Михаил Успенский Mihail Uspensky

Михаил Чулаки Mihail Chulaki

Два незаменимых опыта: лечение сумасшедших и дрессировка львов сообщили писателю необходимую закалку, так что помимо чистого творчества, Чулаки..

Михаил Арцыбашев Mihail Artzibashev

Арцыбашев описывает преимущественно не человеческую жизнь, а процесс умирания, с мельчайшими деталями до последнего вздоха, содрогания, конвульсии.

Дед, отец и тетка были литераторами, дядя – филолог С.А.Венгеров. Учился в 8-й классической мужской гимназии (1904–1905), мужской гимназии Л.Д.Лентовской (1905–1909), 4-й классической Ларинской гимназии (1909–1914), которую, «окончил с серебряной медалью... ускоренным выпуском, желая идти добровольцем на фронт» (Автобиография).

На фронт ушел в январе 1915. За бой под Единорожцем получил Георгиевскую медаль, был ранен и контужен. Вернувшись в полк в марте 1916, был снова ранен и эвакуирован в петроградский госпиталь. Был писарем в Первом пехотном запасном полку, впоследствии служил в Шестом саперном батальоне и в роте канди

датом в школу прапорщиков.

издательства «Всемирная литература» (1919), занимался в переводческом семинаре К.И.Чуковского. Для издательства Гржебина, где он некоторое время работал, Слонимский в том же году начинает писать книгу о М.Горьком, основанную на неизвестных материалах. Книга не была закончена: по признанию автора, о

н оказался непригоден к историко-литературному труду и отдал все собранные материалы другому «серапиону», критику И.Груздеву, впоследствии автору многочисленных работ о жизни и творчестве Горького, редактору трех его собраний сочинений.

С 1920 Слонимский поселился в «ДИСКЕ» («Дом искусства»), гд

е в скором времени стал секретарем журнала «Дом Искусств» и Комитета «Дома Искусств». Посещал литературную студию Е.И.Замятина, читал лекции на Городских курсах комсомола и милиции. Именно у Слонимского начали собираться члены литературной группы «Серапионовы братья» (в некоторых ранних источниках о

н указывал, что ему принадлежит также и название группы). К этому времени относятся наиболее удачные произведения Слонимского. Как правило, это рассказы о войне, образность которых чуть фантасмагорична, тональность повышена, а фамилии многих героев причудливы (Есаульченко, Груда, Благодатный). Образ

ы иногда вырастают до эмблемы или символа: так, офицерская забава – колесо, к которому прикреплено бревно, а к нему, в свою очередь, сани, скользящие по ледяному полю, – может прочитываться и как эмблема всей мировой войны: колесо медленно и с усилием вертит солдат, а сани, в которых катаются офицер

ы, приобретают огромное ускорение, и веселящиеся офицеры гибнут, смятые санями. Ранние рассказы вошли в первый сборник Слонимского Шестой стрелковый (1922). Скоро Слонимский отказывается от своей повествовательной манеры. В письме А.К.Воронскому (август 1923) писатель говорит, что ушел от прежних те

м, стиль его новых рассказов упростился, теперь для него важны темы «сегодняшней России». Перемена в некотором смысле связана с летней поездкой в Бахмут (позднее Артемовск), где вместе с Е.Л.Шварцем он участвовал в организации журнала «Забой», приложения к газете «Всероссийская кочегарка». В конце 1

923, когда работа журнала наладилась и сотрудники редакции определились, Слонимский вернулся в Петроград.

заторов «Издательства писателей в Ленинграде». Избирался в правление Всероссийского союза писателей (1925), был председателем Ленинградского отделения Союза писателей (1929–1932). Среди произведений этого периода роман Лавровы (1926, вторая редакция 1953), повести Средний проспект (1927) и Западники

(1927), написанная после поездки в Берлин и Париж. При помощи Горького летом 1932 Слонимский посетил Германию, где собирал материалы для Повести о Левинэ (1935) – об одном из организаторов Баварской республики, и очерков и рассказов Берлин, Фашисты в Мюнхене, Блуждания, Католический бог. О смене те

матики и тональности произведений свидетельствует и сборник повестей и рассказов Пограничники (1939).

рад, куда вернулся лишь весной 1953, в основном живя и работая в Москве. Произведения послевоенных лет – романная трилогия Инженеры (1950), Друзья (1954) и Ровесники века (1959), а также роман Семь лет спустя (1963) – о борьбе с последствиями культа личности Сталина. Основные силы Слонимский уделял

К 1917 относятся регулярные выступления Слонимского в печати (первая публикация, рассказ Экзаменационные работы, подписанный псевдонимом «Мими», увидела свет в журнале «Новый сатирикон» еще в 1914). После демобилизации служил в архиве Наркомпроса (1918), в секретариате издательства «Всемирная литература» (1919), занимался в переводческом семинаре К.И.Чуковского. Для издательства Гржебина, где он некоторое время работал, Слонимский в том же году начинает писать книгу о М.Горьком, основанную на неизвестных материалах. Книга не была закончена: по признанию автора, он оказался непригоден к историко-литературному труду и отдал все собранные материалы другому «серапиону», критику И.Груздеву, впоследствии автору многочисленных работ о жизни и творчестве Горького, редактору трех его собраний сочинений.

С 1920 Слонимский поселился в «ДИСКЕ» («Дом искусства»), где в скором времени стал секретарем журнала «Дом Искусств» и Комитета «Дома Искусств». Посещал литературную студию Е.И.Замятина, читал лекции на Городских курсах комсомола и милиции. Именно у Слонимского начали собираться члены литературной группы «Серапионовы братья» (в некоторых ранних источниках он указывал, что ему принадлежит также и название группы). К этому времени относятся наиболее удачные произведения Слонимского. Как правило, это рассказы о войне, образность которых чуть фантасмагорична, тональность повышена, а фамилии многих героев причудливы (Есаульченко, Груда, Благодатный). Образы иногда вырастают до эмблемы или символа: так, офицерская забава – колесо, к которому прикреплено бревно, а к нему, в свою очередь, сани, скользящие по ледяному полю, – может прочитываться и как эмблема всей мировой войны: колесо медленно и с усилием вертит солдат, а сани, в которых катаются офицеры, приобретают огромное ускорение, и веселящиеся офицеры гибнут, смятые санями. Ранние рассказы вошли в первый сборник Слонимского Шестой стрелковый (1922). Скоро Слонимский отказывается от своей повествовательной манеры. В письме А.К.Воронскому (август 1923) писатель говорит, что ушел от прежних тем, стиль его новых рассказов упростился, теперь для него важны темы «сегодняшней России». Перемена в некотором смысле связана с летней поездкой в Бахмут (позднее Артемовск), где вместе с Е.Л.Шварцем он участвовал в организации журнала «Забой», приложения к газете «Всероссийская кочегарка». В конце 1923, когда работа журнала наладилась и сотрудники редакции определились, Слонимский вернулся в Петроград.

В 1920-х годах Слонимский работал в издательствах «Атеней» и «Прибой», в альманахе «Ковш», журналах «Ленинград», «Резец» и «Стройка», в ленинградском отделении Госиздата, был одним из организаторов «Издательства писателей в Ленинграде». Избирался в правление Всероссийского союза писателей (1925), был председателем Ленинградского отделения Союза писателей (1929–1932). Среди произведений этого периода роман Лавровы (1926, вторая редакция 1953), повести Средний проспект (1927) и Западники (1927), написанная после поездки в Берлин и Париж. При помощи Горького летом 1932 Слонимский посетил Германию, где собирал материалы для Повести о Левинэ (1935) – об одном из организаторов Баварской республики, и очерков и рассказов Берлин, Фашисты в Мюнхене, Блуждания, Католический бог. О смене тематики и тональности произведений свидетельствует и сборник повестей и рассказов Пограничники (1939).

После эвакуации в 1941 из блокадного Ленинграда писатель сотрудничал в журнале «Пограничник». После войны, чувствуя непрочность своего положения, по совету друзей Слонимский вновь оставил Ленинград, куда вернулся лишь весной 1953, в основном живя и работая в Москве. Произведения послевоенных лет – романная трилогия Инженеры (1950), Друзья (1954) и Ровесники века (1959), а также роман Семь лет спустя (1963) – о борьбе с последствиями культа личности Сталина. Основные силы Слонимский уделял работе с начинающими литераторами и мемуарным очеркам, объединенным впоследствии в Книгу воспоминаний, куда вошли литературные портреты Шварца, Вс.Иванова, О.Форш, «серапионов».

В 1934–1954 писатель был членом правления СП СССР, в 1928 и 1940 избирался депутатом Ленсовета.

Михаи́л Леони́дович Слони́мский (20 июля (1 августа) , Санкт-Петербург - 8 октября , Ленинград) - русский советский писатель.

Семья

Отец композитора , пианиста и музыковеда Сергея Михайловича Слонимского (род. ).
Сын экономиста и публициста Леонида (Людвига) Зиновьевича Слонимского ( , Житомир - , Петроград).
Внук (по отцовской линии) видного еврейского издателя, литератора (на иврите), популяризатора науки, математика и изобретателя Хаим-Зелика (Зиновия Яковлевича) Слонимского ( , Белосток Гродненской губернии - , Варшава) и (по материнской линии) немецкой еврейской писательницы Паулины Юлиевны Венгеровой (Эпштейн) ( , Бобруйск Минской губернии - , Минск), автора известных мемуаров «Записки бабушки: Картины из истории культуры русских евреев в XIX столетии» (1908-1910, Берлин).
Прадед Михаила Слонимского - изобретатель вычислительной машины Абрам Штерн .
Брат русского советского писателя и литературоведа Александра Леонидовича Слонимского ( , Петербург - , Москва) и американского музыковеда, лексикографа, композитора, дирижёра и пианиста Николаса (Николая Леонидовича) Слонимского ( , Петербург - , Лос-Анджелес).
Племянник литературного критика и библиографа Семёна Афанасьевича Венгерова ( -); литературного критика, историка западно-европейской литературы, переводчицы, жены поэта и драматурга Николая Максимовича Минского (Виленкина) Зинаиды Афанасьевны Венгеровой ( , Гельсингфорс - , Нью-Йорк); американской пианистки и педагога Изабеллы Афанасьевны Венгеровой ( , Минск - , Нью-Йорк); еврейского филолога и педагога Иосифа Зеликовича Слонимского ( , Варшава - , Париж), автора ряда учебников на идише по изучению иностранных языков.
Двоюродный брат польского писателя, поэта и журналиста Антония Слонимского ( , Варшава - , там же).

Биография

По окончании гимназии добровольцем пошёл на фронт. С января участвовал в Первой мировой войне . Был ранен и контужен. После демобилизации учился 2 года на историко-филологическом факультете Петроградского университета . Служил в архиве Наркомпроса (), работал в секретариате издательства «Всемирная литература» (). В поселился в «Доме искусства», стал его ("Дома искусства") секретарём. Занимался в „Литературной студии“ Е. И. Замятина , из которой позже развилась группа «Серапионовы братья » (впоследствии руководимой К. Чуковским, Н. Гумилёвым и Б. Эйхенбаумом), куда входил со дня основания (первое собрание 01.02.1921; присутствовали И. Груздев, М. Зощенко, Вс. Иванов, В. Каверин, Л. Лунц, Н. Никитин, Е. Полонская, Н. Тихонов и др.). В 1922 году выпустил первый сборник рассказов „Шестой стрелковый“. С 1923 года работал в различных издательствах и журналах. Во время поездки на Донбасс в гости к Евгению Шварцу в 1923 году организовал выход первого литературного донбасского журнала "Забой" (ныне "Донбасс ").

Член правления Всероссийского союза писателей (), председатель Ленинградского отделения Союза писателей ( -), член правления Союза писателей СССР ( -). Награждён тремя орденами, а также медалями.

Скончался в Ленинграде в 1972 году, похоронен на писательском кладбище в посёлке Комарово в пригороде Ленинграда.

Литературная деятельность

Дебютировал в печати рассказом «Экзаменационные работы», подписанный псевдонимом Мими , в журнале «Новый сатирикон» в . Первой книгой был сборник рассказов о Первой мировой войне «Шестой стрелковый» (). Автор романов «Лавровы» ( , вторая редакция - ), «Фома Клешнев» (), повестей «Средний проспект» () и «Западники» ().

Роман «Лавровы» ещё обладает некоторой силой воздействия благодаря военному опыту писателя, все же позднейшие романы Слонимского сконструированы искусственно и художественно неубедительны.

Награды

орден Трудового Красного Знамени (08.08.1967)

Адреса в Петрограде - Ленинграде

1920-1922 - ДИСК - проспект 25-го Октября, 15;
1924-1925 - ДИСК - проспект 25-го Октября, 15;
1927-1935 - доходный дом С. Ф. Мор - улица Марата, 3;
1935-1941, 1953 - 08.10.1972 года- дом Придворного конюшенного ведомства («писательская надстройка») - набережная канала Грибоедова , 9;

Сочинения

Шестой стрелковый, Пг.: «Время », 1922
Палата смертников, Пг., «Былое», 1923
Машина Эмери, 1924
Лавровы, 1924, существенно перераб. ред.: Первые годы, 1949 (позднее печаталась под первоначальным названием)
Приключения Черныша, М.: Библиотека "Огонёк" №152, 1926
Средний проспект, М. - Л., «ГИХЛ», 1927
Сухопутная жизнь, М. - Л., «Госиздат», 1927
Пощёчина, Л., «Изд. писателей в Ленинграде», 1930
Фома Клешнёв, М. - Л., «ГИХЛ», 1931; Берлин, «Книга и сцена», 1931
Черниговцы, М., «ОГИЗ», 1931
Германия, М., «Изд. Жургазобъединения», 1932
Как я работаю над своим произведением, М., «Профиздат», 1934
Повесть о Левинэ, М.,1935 и Л., 1935
Пограничники, Л., «ГИХЛ», 1937
Повести и рассказы, Л.,«Советский писатель», 1937
Инженеры, 1950
Друзья, 1954
Ровесники века, 1959
Семь лет спустя, 1963
Книга воспоминаний, 1966
Завтра. Проза. Воспоминания, 1987
Собрание сочинений в 4-х томах, М., «ЗиФ», 1928 - 1929
Собрание сочинений в 4-х томах, Л., «ГИХЛ», 1931 - 32
Собрание сочинений в 4-х томах, Л., «Худлит», 1969 - 1970
Избранное в 2-х томах, М. - Л., «Советский писатель», 1980

Напишите отзыв о статье "Слонимский, Михаил Леонидович"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Слонимский, Михаил Леонидович

– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.

На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c"est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l"ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu"il n"y voit que du feu, et oubl celui qu"il devait faire faire sur l"ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C"est genial. Le prince d"Auersperg se pique d"honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c"est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n"est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]