Музей тюрьмы Клинк — история о средневековом бизнесе. История тюрем и пенитенциарных систем Тюрьма на востоке называлась в средневековье

04.01.2022

Венецианские "соловки" были обратной стороной танцев и знаковых местных карнавалов; как в свое время в России ГУЛАГ был обратной страшной стороной энтузиазма, великих строек и бравурных маршей...
Поэтому хочу поместить и эту статью. Ее источник: http://index.org.ru .
На приложенных фото - Дворец дожей; мостик Вздохов; и наконец, реальная камера венецианской тюрьмы.

Прекраснейший итальянский город Венеция является одним из самых посещаемых туристических мест в Италии. Часами можно ходить по его узким улочкам, передвигаться на катере по его каналам (а если есть деньги, то и нанять гондолу – это, надо сказать, недешевое удовольствие), пить, как считается, самый лучший в мире кофе на площади Святого Марка, любоваться дворцами, называемыми здесь «палаццо», возникающими прямо из воды…
Но здесь есть и места особенно интересные не только для обычных туристов, но и для сотрудников пенитенциарного ведомства любой страны. В Венеции находятся три знаменитые средневековые тюрьмы – Пьомби, Поцци и Карчери.
Дворец (Палаццо) дожей – самый известный и, без сомнения, самый красивый дворец в Венеции. В Средние века именно в нем располагались власти этого города-государства, именно здесь решались важнейшие дела, заключались союзы, подписывались соглашения, осуждались на смерть или вечное заключение провинившиеся граждане.
На фасаде Дворца дожей ровным рядом расположились белые колонны. Но если присмотреться, то посередине можно увидеть две розовые. Это место, где дожи появлялись перед жителями Венеции во время торжественных случаев, основными из которых являлись карнавалы и смертные казни. Есть во Дворце дожей и Зал пыток (sala de Tormenti), где демонстрируются прикрепленные к потолку блоки, на которые жертву подвешивали со связанными за спиной руками.
Надо сказать, что в Венецианской республике большое распространение получили доносы. Причем, анонимные доносы не рассматривались: необходима была подпись самого доносчика и двух свидетелей. В подвалах дворца имелся огромный зал с документацией на венецианских граждан. Здесь можно было отыскать сведения на любого. И в нужное время эти сведения извлекались, человек арестовывался и попадал в знаменитые венецианские застенки, где спустя какое-то время после суда его либо казнили, либо приговаривали к заключению.
Тюрем при Дворце дожей было две: подземная тюрьма Поцци и Пьомби, тюрьма, находившаяся под самой крышей.
Свое имя «Поцци» подземная тюрьма получила оттого, что ее камеры представляли собой каменные колодцы (по-итальянски – pozzo).
В этой тюрьме некоторое время провел и знаменитый итальянский авантюрист Казанова. Вот как он описывает в своих воспоминаниях эти казематы: «Во Дворце дожей в распоряжении государственных инквизиторов есть девятнадцать ужасных подземных темниц; туда отправляют преступников, заслуживающих смерти. Эти девятнадцать подземных тюрем в точности напоминают могилы, но называются Поцци, колодцы, ибо там всегда стоит на два фута морская вода, попадающая через то же зарешеченное отверстие, откуда проникает в камеры немного света; размером эти отверстия всего в квадратный фут. Узник, если не предпочитает стоять целыми днями по колено в соленой воде, должен сидеть на козлах, где лежит его тюфяк и куда на рассвете кладут ему воду и кусок хлеба; хлеб ему надобно съесть сразу, ибо, если он замешкается, жирнейшие морские крысы вырвут его из рук».
Казанову схватили 26 июля 1755 года по доносу и обвинению в ереси и общении с духами. Впрочем, в список обвинений вошли также разврат и мошенничество. Казанова с успехом облегчал кошельки богатых венецианцев. Чтобы его арестовать, инквизиция прислала сорок солдат во главе с начальником стражи – настолько власти опасались его способности одурачить кого угодно и незамедлительно скрыться.
В тюремных камерах, находившихся в полуподвальных помещениях, почти ничего не было видно. Из-за высокой влажности тюремные условия в венецианской тюрьме были особенно тяжелыми. Узники часто болели и умирали.
Заключенные сидели на хлебе, воде и... вине. Хлеб закупался по весу, поэтому булочники, чтобы сэкономить, добавляли в него воду, ну а вино разбавляли водой уже сами тюремные надзиратели.
Нужно также отметить, что после отбытия назначенного тюремного срока, узники, если они умудрились выжить, могли покинуть тюрьму, но только после оплаты за свое содержание. Кто не в силах был собрать указанную сумму денег, оставался в застенках на неопределенное время. Правда, в помощь таким малоимущим в Венеции был создан религиозный орден, занимавшийся сбором пожертвований для этих заключенных.
Легко представить все эти ужасы, блуждая по подземелью в полном одиночестве. Здесь с непривычки можно даже заблудиться. Некоторые подземные коридоры вроде ведут к свету, но прибыв туда, оказываешься прямо во внутреннем замкнутом дворе тюрьмы, выхода из которого на волю нет.
Но подземелья тюрьмы Поцци не единственное место во Дворце Дожей, где томились узники. Камеры для заключенных имелись и на чердаке Дворца, под самой крышей, покрытой свинцом, отсюда и их название Пьомби, что значит «свинцовые» (piombo по-итальянски «свинец»). Эти камеры не заливала вода, но ее узники страдали летом от жуткой жары, доходившей до 60 градусов, а зимой от холода и сырости.
Тюрьма Пьомби также связана с именем Казановы. Великий авантюрист и сердцеед, переведенный в эту «поднебесную» тюрьму из тюрьмы подземной, единственный за всю ее историю умудрился из нее сбежать.
После того как знаменитого авантюриста перевели из Поцци в Пьомби, он сразу же стал готовить план побега. В общей сложности он провел здесь больше года. Наконец, план побега был разработан. Сначала он проделал дыру в полу своей камеры, располагавшейся прямо над одним из залов дворца. Казанова собирался спуститься туда в праздничный день, когда там никого не будет. Но когда все было готово к побегу, Казанову (вот невезение!) неожиданно переводят в другую камеру. А вскоре один из надзирателей обнаружил дыру в полу его старой камеры и собирался доложить об этом своему начальству. Но Казанове удается договориться с охочим до денег тюремщиком и замять дело. И хотя побег сорвался, Казанова не утратил воли к свободе и тут же начл разрабатывать новый план, оказавшийся более удачным. Через несколько месяцев с помощью заключенного из соседней камеры он проделал дыру на крышу дворца, через слуховое окно они пробрались в одно из дворцовых помещений и затем, минуя стражу, выбрались на свободу.
Его побег до сих пор представляет собой нечто феноменальное: Казанова сумел вырваться из самых охраняемых застенков, за которыми следили не только стражи дожа, но и служители Совета Трех – страшной венецианской инквизиции.
Казанова покинул Пьомби чуть ли не при мистических обстоятельствах: при звуке полночного колокола. Во всех красках эта история, как и вся история жизни великого авантюриста, описана в его воспоминаниях, которые называются «История моей жизни».
Реальный Джакомо Джироламо Казанова был личностью выдающейся и, как отмечают историки, намного более интересной, чем все легенды о нем вместе взятые. Тайный агент, алхимик, маг, авантюрист, литератор, один из образованнейших людей своего времени, Казанова был и остается именем нарицательным. Однако любовные похождения, ныне в первую очередь ассоциирующиеся с его именем, были далеко не главным увлечением самого Джакомо.
Казанова много путешествовал по Европе, лично знал Вольтера, Моцарта, Гете, не говоря уже о крупнейших аристократах и правителях различных стран, начиная от Фридриха Великого и заканчивая российской самодержицей – императрицей Екатериной II. Согласно одной из версий его биографии (а их существует множество помимо той, что предложил он сам), Казанова был тайным агентом на службе Франции. Именно этот факт, а вовсе не очередная любовная авантюра или богохульство, как это указывается порой, привели Казанову в венецианские тюрьмы Поцци и Пьомби. А спустя двадцать лет после своего феноменального побега он вернулся в Венецию и стал агентом уже той самой инквизиции, от которой сумел так ловко ускользнуть. Затем он вновь не угодил властям, снова бежал и осел в Чехии, где тихо и мирно доживал свои дни личным библиотекарем графа Вальдштейна. Там он и скончался 4 июня 1798 года, не зная, что спустя века его имя по-прежнему будет известно всему миру.
Но вернемся к венецианским тюрьмам.
Когда для узников, томящихся в камерах Поцци и Пьомби, стало не хватать места, была построена новая тюрьма по соседству с Дворцом дожей, на набережной Скьявони. С Дворцом ее соединил мост, известный как Мост Вздохов.
Эта тюрьма Карчери (сarceri по-итальянски и означает «тюрьма») окутана легендами и тайнами, не менее ужасными, чем Пьомби и Поцци. Достоверно известно, что в одной из ее камер добровольно провел ночь великий английский поэт Байрон в надежде пережить то, что чувствовали узники Карчери.
Условия в этой тюрьме едва ли были более комфортными, чем в двух других венецианских тюрьмах: тесные камеры, мощные решетки, вездесущие крысы, сырость, отвратительное питание, пытки.
Тюрьма Карчери выполняла свои функции вплоть до конца Второй мировой войны. Затем она была закрыта и превращена в музей, куда с удовольствием заходят туристы. Чтобы войти в нее, необходимо пройти через знаменитый, недавно отреставрированный Мост Вздохов, названный так потому, что именно с этого моста заключенные могли бросить последний взгляд на волю, увидеть кусочек моря, вздохнуть воздух свободы, перед тем как, возможно, навеки проститься с родными и близкими.

Общие сведения

Тюремные учреждения так или иначе существовали еще с древнейших времен, содержание их было крайне дорого, поэтому преступники там находились в основном до исполнения приговора к иному наказанию — казни, отправке на строительство дорог, на рудники, на галеры и т.п. Однако со временем тюремное наказание приобретает доминирующий характер. Это стало показателем и определенного достатка общества , и степени его гуманности (по сравнению, конечно, с имеющейся ранее практикой смертных казней и членовредительства). Вместе с тем даже в позднее Средневековье ни каких-либо определенных целей, ни порядка организации тюрьмы не имели. Главной задачей подобных заведений, как и основным их элементом, была исключительно строгая изоляция преступников (а также и тех, кто властями был отнесен к ним).

О тюрьмах глубокой древности до нас дошли только отрывочные свидетельства, поэтому о конкретных сторонах этой деятельности ранних обществ говорить крайне проблематично. Например, с историей Египта связаны первые упоминания о местах заключения — специальных поселениях для преступников, выполняющих тяжелые физические работы вместе с рабами. Наиболее полно, насколько это возможно, история пенитенциарных учреждений нам известна из практики Римского государства .

Тюремного заключения как вида наказаний Римское государство не знало, в нем не было особых учреждений, куда временно (как правило, до решения дальнейшей судьбы) помещали лиц, нежелательных для властей , состоящих под следствием и судом , несостоятельных должников и иных провинившихся субъектов.

Из римских тюрем, именуемых карцерами (ограда, темница), можно назвать древнейшую находящуюся рядом с форумом Мамертинскую тюрьму с ее подземной частью (Туллианумом), которую зачастую использовали для казни преступников. Сама тюрьма представляла собой узкое и длинное помещение со сводчатым потолком, вытесанное в горной породе. С именем Мамертинской тюрьмы связывают имена святых апостолов Петра и Павла, которые, находясь в этом подвале связанными, обратили в христианство своих стражников Прокесса и Мартиниана, впоследствии ставших мучениками.

Тела казненных крючьями стаскивали в Тибр по спуску с Капитолийского холма, и эта последняя для многих дорога в народе получила название «Лестницы рыданий» или «Колечниковой лестницы».

Близ Капитолия в каменоломнях также издревле имелся карцер Лаутумия. Кроме того, в крупнейших имениях (латифундиях) имелись так называемые эргастулумы (рабочий, смирительный дом) — помещения в стоящих особняком зданиях на территории усадьбы, выступающие в роли карцеров для временно наказанных невольников и тюрьмы для рабов, которые за какие-то проступки были обречены на пожизненные работы в оковах. Также эргастулумом обычно называлась особая тюрьма для граждан , в которую богатые заимодавцы запирали неисправных должников, употребляя их на ежедневную работу. Тяжелым наказанием были каторжные работы на рудниках (только на испанских серебряных рудниках было занято до 40 тыс. рабов). Осужденный при этом рассматривался как вечный раб государства.

Пенитенциарный аспект борьбы с преступностью в странах Западной Европы в XI—XVI вв.

Формирование западноевропейской пенитенциарной политики и системы специальных учреждений для организации наказания в виде лишения свободы было тесно связано с видением картины мироздания католической церковью и мерами, предпринимаемыми государством по борьбе с девиантным поведением неблагополучных слоев населения (нищими и бродягами). Поэтому оно проходило в рамках социальной функции первоначально общественных, а позже и государственных институтов.

В странах Западной Европы на протяжении длительного времени тюрьмы служили лишь средством временного содержания лиц, находящихся под следствием, должников, нищих, бродяг, неизлечимых больных, сумасшедших и т.п.

При совершенно неразвитой государственной правоохранительной системе только социальная поддержка малоимущих и неимущих слоев населения позволяла както сдерживать вал корыстной и насильственной преступности , особенно в голодные годы. Порой принимались радикальные меры по борьбе с нищенством и бродяжничеством. Так, в XIII в. в Генуе во время нехватки продовольствия весь нищенствующий элемент посадили на несколько галеасов (крупные галеры) и вывезли в Сардинию.

Формирование тюремной системы в Англии

Наиболее рано тюремная система оформилась в Англии. В Кларендонской ассизе 1166 г. закреплялось распоряжение о строительстве специального заведения в каждом графстве. Было известно два вида тюрем: графские и иммунные.

Наиболее распространенной системой пенитенциарных учреждений Англии вплоть до второй половины XIX в. были тюрьмы графств, куда шерифы первоначально помещали лиц, заподозренных и обвиняемых в совершении фелоний. Непосредственно за функционированием того или иного заведения отвечал помощник шерифа — смотритель или тюремный надзиратель.

Со временем была создана достаточная разветвленная система тюремных учреждений. Так, наряду с королевскими тюрьмами подобные заведения имелись в виде иммунных тюрем духовных и светских аристократов, тюрем городов и даже отдельных общин, в том числе и сельских, для содержания преступников, должников, а также для мелких правонарушителей и «пришлых людей и бродяг» (XIII в.). У каждого суда также были свои специальные тюремные заведения. Вместе с тем всякая неимунная тюрьма находилась под королевской юрисдикцией, так как номинально создавалась при королевском суде.

Имелись и особые тюрьмы. Так, лондонский замок Тауэр получил свою известность — благодаря близости к резиденции британских королей, а также в связи со своей прочностью и наличием гарнизона как тюрьма для государственных и иных, особо опасных для власти преступников. Для этих же целей зачастую использовались замки Уолингфорд, Ноттингем, Винздор и Винчестер.

Первоначально какого-либо специального порядка содержания арестантов не существовало. Все содержались вместе: взрослые и несовершеннолетние преступники, мужчины и женщины, закоренелые преступники и просто бродяги, нищие и больные. Некоторое различие проявлялось только в связи с платежеспособностью конкретного субъекта. В правление Генриха II на основании общих распоряжений короны шерифами на местах стали создаваться инструкции комендантам тюремных замков — тюремные провизии.

Однако, несмотря на создание достаточно разветвленной системы тюремных учреждений, дороговизна их содержания привела к тому, что в Англии вплоть до конца XVIII в. самым суровым и одновременно самым распространенным наказанием было повешение, в том числе за кражу имущества на сумму свыше 40 шиллингов.

Организация работных и исправительных домов

Значительное ужесточение мер воздействия на неимущие слои населения характеризовало правоохранительную практику в странах победившего протестантизма — Англии, Дании, Швеции. «В этих странах одного факта бедности было достаточно для того, чтобы оказаться на виселице».

Первые работные дома для обеспечения работой бродяг и нищих с тюремным режимом содержания (цухтхаузы) были организованы в 1595—1596 гг. в Голландии: для мужчин — Распхёйс и женщин — Спинхёйс. Сроки нахождения в этих заведениях составляли 8—12 лет. В Англии рабочие дома были созданы в 1610 г., во Франции — в 1612 г. Со временем число таких заведений значительно возросло. В тюрьмах, кроме задержанных преступников, бродяг и нищих, держали и сумасшедших.

Цухтхаузы постепенно стали создаваться в городах Ганзейского союза: в Любеке — в 1613 г., Бремене — в 1606 г., Гамбурге — в 1620 г., Базеле — в 1667 г., Бреслау — в 1668 г., Франфурте — в 1684 г. Вместе с тем Тридцатилетняя война принесла разорение городам, что повлекло прекращение деятельности цухтхаузов. С течением времени их положительный опыт был совершенно забыт.

Опыт голландских цухтхаузов был развит деятельностью работного дома в Генте, положившей начало формированию Фламандской системы исполнения наказаний . В основе воспитательного подхода лежала мысль о том, что причиной большинства преступлений является праздность, привычку к которой следует искоренить в каждом конкретном преступнике. Постоянный труд и обучение ремеслу должны являться платой обществу за совершенное преступление. К тому же накопление некоторых денежных средств к моменту освобождения и получение трудовых навыков для дальнейшего порядочного существования также сыграют положительную роль в деле ограждения общества от возможного повторения криминального эксцесса.

В 1529—1531 гг. во Франции нищие с агрессивными намерениями бродили по улицам и даже нападали на дома богатых горожан. В 1530 г. с помощью специальных отрядов нищие отлавливались и помещались в специально созданную тюрьму.

Однако наиболее жестокие меры борьбы с нищими и бродягами применялись в Англии. Например, в соответствии с эдиктом Генриха VIII с 1531 г. телесным наказаниям одинаково подвергались и нищие и те, кто подал им милостыню (первое запрещение подачи милостыни было сделано еще в 1349 г.).

Во времена правления Елизаветы I для борьбы с нищенством стали создавать реформатории и исправительные дома. В 1557 г. в Бридвеле был открыт исправительный дом со строжайшим трудовым режимом и тюремной дисциплиной. Заключенные привлекались к тяжелым физическим работам на рудниках и в пекарнях. Однако уже в 1587 г. эта идея себя дискредитировала, так как создание исправительного дома проблему бродяжничества и нищенства не снимало, а совместная работа просто задержанных за нищенство и лиц, отбывающих наказание за совершение явных преступлений, «убивала в первых всякие инстинкты доброты и размывала в их сознании границы между добром и злом». Можно сказать, что исправительные заведения просто слились с тюрьмами. Новый всплеск деятельности исправительных и работных домов в Англии был связан с экономическим подъемом середины XVII в.

Широкое использование подневольного труда задержанных правонарушителей было характерно и для других стан. Так, во французских заведениях для содержания «вредных» нищих — госпиталях — заключенные работали с 5—6 часов утра и до сумерек. При этом труд мужчин использовался на рудниках, в пивоварнях, лесопилках, а женский и детский — в выделке обуви, шитье, прядении, изготовлении пуговиц и т.д. Невыполнение дневной нормы строго наказывалось сокращением норм питания, заключением в тюрьму. В XVIII в. нищих стали наказывать плетьми, отправлять на галеры или в ссылку в колонии («за моря»).

Соответствующая материальная, а позже и правовая база для содержания в тюрьме как виде наказания была создана только в период буржуазных перемен.

Становление пенитенциарных систем в Новое и Новейшее время

Тюремное заключение как особая мера исправления

Появление термина «пенитенциарная система» связано с именем монаха бенедиктианского ордена Жана Мабильона, который предложил особую систему мер исправления преступников. По его мнению, спасения человека , впавшего в грех преступления , т.е. его исправления, можно достичь только через духовное очищение — молитвы и покаяние, а также содержания (наказания) греховной плоти в условиях сурового заключения.

Со временем отдельные положения этой концепции нашли воплощение в создаваемых в Европе различного рода тюремных заведениях: исправительно-трудовых домах для детей в Генуе и Риме (в 1653 и 1735 гг.) и для взрослых преступников в Милане (в 1766 г.).

В Англии Закон о создании пенитенциариев был издан в 1778 г. В такие заведения предполагалось помещать нищих и бродяг, нерадивых слуг и рабочих, солдат за совершение каких-либо не особенно тяжких правонарушений (а впоследствии и детей по ходатайству их родителей — за ослушание и дерзкое поведение). Здесь предпочтение отдавалось принудительному труду, но уже в условиях одиночного содержания заключенных. Парламентский билль 1779 г. закреплял роль тюремного заключения в виде устрашения, нравственно-религиозного перевоспитания и обучения ремеслу. Однако проект далее постройки одной из двух запланированных для эксперимента тюрем не пошел.

Филадельфийская система пенитенциариев

Тем не менее практическое оформление идея пенитенциариев в виде Филадельфийской системы получила в США , где в 1776 г. представителями религиозной секты кваккеров был создан первый пенитенциарий (от лат. penitentiamus — покаянный, исправительный). Это было тюремное учреждение с очень строгими режимом и условиями отбывания наказания . По идее квакеров, преступность порождается богоотступничеством, в связи с чем преступника следует устрашить, заставить раскаяться и примирить со Всевышним. Поэтому пенитенциарий представлял из себя тюрьму с чрезвычайно строгим одиночным заключением. Администрации они были известны лишь по номерам: ни имени, ни происхождения, ни совершенного преступления , ни срока наказания. Все осужденные были обуты в войлочную обувь. Им не полагались свидания или письма и посылки. Абсолютная тишина и изоляция от внешнего мира. Все заменяла Библия. За произнесенное слово — плети, выход из камеры — в маске. Больница, баня, прогулки — ряд одиночных камер, двориков. В церкви — также одиночные будочки.

Безмолвное строжайшее одиночное заключение было рассчитано на «способность человека к бесконечному совершенствованию, на убеждение верующей души, что одиночество неизбежно побуждает к раскаянию и непременно возвратит человека к добру», но на деле приводило лишь к умопомешательству и неспособности освобожденных ориентироваться на свободе.

Филадельфийская тюремная система нашла широкое применение в Германии, Дании, Бельгии, Франции и некоторых других европейских странах. В некоторых тюрьмах заключенных заставляли работать — педалями крутить огромный барабан, причем иногда по десять часов в день. Это бессмысленное изнурительное и унизительное занятие являлось одним из элементов наказания. Неудивительно, что в таких условиях заключенные сходили с ума намного чаще, чем в других заведениях (В. Стерн).

Вскоре одиночное заключение было сокращено до девяти месяцев, несколько были расширены прогулочные дворики, сделаны дворы для совместных прогулок, церковные боксы отменены.

Оборнская тюремная система

Уже с середины XVIII в. начались процессы заметного смягчения уголовной и пенитенциарной политики европейских государств . В результате глубокого переосмысления основных подходов к наказанию , оно постепенно начинает терять свойства собственно государственной мести и приобретает характер общественной защиты.

В этих условиях появляются элементы Оборнской тюремной системы (1820 г., США), которая была призвана несколько ослабить негативные свойства Филадельфийской системы. Так, к середине XIX в. на смену изоляционной системе пришла «карцерная», которая оставляла несколько больше свободы арестантам.

Во Франции в 1850 г. были открыты исправительные колонии для несовершеннолетних преступников, которые должны были «воспитываться сообща в строгой дисциплине и использоваться на работах в сельском хозяйстве и близких к нему отраслях промышленности». Главной целью было воспитание в индивиде слепого послушания власти и дисциплине. Образцовым из таких заведений являлась колония в Меттрэ (основана в 1840 г.). Главным средством дисциплинарного воздействия было помещение в карцер. Кроме того, тяжелый физический труд в порядке обучения и воспитания малолетних правонарушителей дополнялся физически изматывающими играми и упражнениями, так как действовало убеждение: «Все, что вызывает усталость, способствует изгнанию дурных помыслов».

Прогрессивная система исполнения наказания

В середине XIX в., наряду с пенитенциарной системой, появляются некоторые элементы так называемой прогрессивной системы исполнения наказания (безраздельно доминирующей в настоящее время).

Свое начало она берет с Английской (марочной или звездной) системы, когда в 1840-х гг. на о-ве Норфолк (вблизи Австралии) осужденные были разделены на классы и были созданы условия для постепенного перехода от более тяжелого (на каменоломнях) к облегченному режиму содержания (на материке — с возможностью постройки дома, заведения семьи , хозяйства, с перспективой условно-досрочного освобождения). При этом критерием выступало поведение каторжан и отношение их к труду. Злостные нарушители зачислялись в штрафники, к ним применялись жесткие телесные наказания, дополнительные оковы.

Для несовершеннолетних правонарушителей появляются реформатории — исправительные заведения (штат Нью-Йорк, 1876 г.). В основе их деятельности, как и карцерной, лежала мысль о том, что причиной всех пороков является леность и что труд — лучшее лекарство против них. Сюда на относительно неопределенный срок помещались осужденные в возрасте от 16 до 30 лет, сами оплачивающие свое содержание из заработанных сумм. Условия содержания были такими: строгое правило молчания; строевые и иные занятия по воинским уставам. При условно-досрочном освобождении устанавливался испытательный срок на шесть месяцев (с возможностью продления еще на шесть месяцев либо возврата в тюрьму). «На воле» устанавливался надзор агентов тюремной администрации. Окончательное решение об освобождении принималось администрацией реформатория.

В результате усовершенствования марочной системы появилась так называемая Ирландская прогрессивная система, основным отличием которой был этап пребывания в переходной тюрьме с возможностью условно-досрочного освобождения.

Ирландская система была крайне сложной (необходимость «мелочного» изучения, контроля , надзора) и громоздкой, поэтому постепенно угасла. Но впоследствии была вновь принята и сейчас действует, например, во Франции и в Швеции. В СССР идея реализована в создании колоний-поселений в середине 1970-х гг.

H. И. Нарышкина - доцент кафедры уголовно-исполнительного права Владимирского юридического института ФСИН России,

кандидат юридических наук

В средние века тюрьмы в городах-государствах Италии становятся обыденным явлением. П. Спиренбург указывает, что в статутах 37 из 81 итальянского города упоминались тюрьмы (итал. carceri) .

Известный исследователь истории становления и развития института тюрем и тюремного заключения городов средневековой Италии Г. Гелтнер указывает, что, начиная с XII в., в Венеции, бывшей, по сути, городом-государством, сложилась достаточно развернутая система тюрем, включавшая:

I. Казенные места заключения (итал. casoni), располагавшиеся в каждом из шести районов (итал. sestieri) города. Слово «casa» буквально переводится с итальянского как «дом». Соответственно, можно сказать, что это были дома заключения.

  • 2. Долговая тюрьма, находившаяся рядом с мостом Риальто и предназначавшаяся для содержания несостоятельных должников. В Венецианском уставе 1242 г. было закреплено, что должники должны первоначально, в течение 30 дней, ограничиваться в свободе передвижения центральными районами Венеции, им запрещалось пересекать мосты, отделявшие эту область от других районов города. Если в течение установленного времени должники не заплатили или нарушили границы своего пребывания и маршруты передвижения, то подвергались тюремному заключению. Это ограничение пространственной свободы представляло собой, своего рода, «открытую тюрьму» и было призвано, с одной стороны, исключить побег должника, с другой стороны, давало ему шанс заработать или найти деньги, в которых он нуждался, а с третьей - ситуация, в которой оказывался должник, быстро становилась известной его соседям, что могло усилить общественное давление на него и принудить к уплате долга, потому что невозможность погашения задолженности считалась позором в глазах общественного мнения. В Венеции, в отличие от многих других европейских государств, частные аресты должников были узаконены, но частного заключения не было . То есть кредитор мог потребовать ареста должника или арестовать его лично, но содержать его в заключении, например, в собственном доме, не мог.
  • 3. Тюремные камеры, функционировавшие внутри и вокруг Дворца дожей (итал. Palazzo Ducale), начиная с 1173 г. В течение XIII-XIV вв. были проведены дополнительные работы внутри дворца, в результате которых места заточения заняли весь первый этаж южного крыла дворца, а несколько камер были оборудованы под крышей восточного крыла для заключения женщин-еретичек, до этого содержавшихся в близлежащих монастырях. Практика монастырского заключения женщин была приостановлена в 90-х гг. XIII в. связи с тем, что многие из них были проститутками и приглашали в монастыри своих клиентов, чем вызывали возмущение монахинь. Несколько позже венецианский Совет десяти (итал. Consiglio dei Died) - орган управления Венецианской республики, основанный указом Большого совета в июне 1310г., постановил о введении в эксплуатацию (или расширении уже имеющихся) камер на верхнем этаже дворца, использовавшихся в качестве места заключения лиц, находящихся под следствием.
  • 4. Тюремные камеры в монастырях. Вообще, лишение свободы практиковалось в судебной церковной практике по отношению к заблудшим священнослужителям, начиная еще с IV в. До создания светских тюрем это было обычным явлением. Монастырское тюремное заключение применялось и по отношению к мирянам, особенно эта практика расширилась, начиная с XIII в., благодаря развитию папской инквизиции, которая часто приговаривала еретиков к тюремному заключению . Папа Бонифаций VIII в 1298 г. формально ввел тюремное заключение в церковное право, как подходящее наказание .

То есть, средневековые венецианские тюрьмы выполняли функции мест лишения свободы, предварительного заключения под стражу, как за светские преступления, так и за преступления против церкви, а также предназначались для содержания несостоятельных должников и политических противников.

Что касается организации деятельности венецианских тюрем, то Г. Гелтнер первоначально характеризует ее как полуимпровизирован- ную, соответствовавшую весьма ограниченному законодательству в данной сфере, которое, предусматривая основания тюремного заключения, мало внимания уделяло вопросам функционирования тюрем и определению конкретных сроков тюремного заключения (вплоть до начала XIV в.). Так как большинство венецианских мест заключения располагалось во Дворце дожей, то гораздо проще было привлекать для охраны заключенных дворцовую стражу, нежели создавать самостоятельные структурные подразделения, обеспечивавшие соблюдение требований режима.

Если же охранники специально назначались для надзора за поведением содержавшегося под стражей заключенного, то последний должен был сам платить им жалованье, как это было сделано в 1275 г., когда некий Симоне Стено, как клятвопреступник, был приговорен к уплате штрафа в 300 лир в течение 15 дней. Большой Совет (итал. Maggior Consiglio) - орган управления Венецианской республикой, существовавший с 1172 г., - постановил, что в случае неуплаты штрафа должным образом и в установленные сроки осужденного следует заключить в большую тюрьму (итал. maior career) Дворца дожей в целях обеспечения уплаты им долга с возложением обязанности выплачивать жалованье приставленным к нему караульным , что можно расценить как отягчающий элемент тюремного заключения несостоятельного должника.

Дож и члены Большого Совета должны были еженедельно инспектировать тюрьмы больше с целью контроля обеспечения судебной целесообразности заключения под стражу, чем с целью наблюдения за условиями содержания заключенных и поведением охранников. Позднее, в связи с закреплением в нормативных правовых актах определенных сроков тюремного заключения, разделявшегося на срочное и пожизненное (вечное), увеличением числа тюремных помещений, растущим интересом судей к условиям содержания заключенных в тюрьмах, росту их благосостояния, в том числе за счет благотворительности, изменилась система контроля за функционированием тюрем, и произошла трансформация механизма набора тюремного персонала.

Так, незадолго до 1250 г. появились «повелители ночи» («лорды ночи», «владыки ночи») - дворяне, избиравшиеся от каждого из шести районов Венеции и следившие за тем, что происходит в городе ночью. С 1297 г. «повелители ночи» должны были еженедельно посещать заключенных, что до этого входило в обязанности дожа и членов Большого Совета, ас 1321 г. были ответственны за выплату жалованья охранникам тюрем, разделявшихся на верхние и нижние.

В статуте 1339 г. впервые упоминается должность начальника или capitano нижних тюрем, вместе с которым несли службу охранники. Штат тюремного персонала насчитывал 6-8 человек, а заработная плата постепенно увеличивалась с 4 до 5 лир в месяц. Должность нотариуса была введена в штат тюрем только с 1343 г. В верхних тюрьмах, в основном использовавшихся Советом десяти для содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, число охранников к 1398 г. составило 6 человек, по одному от каждого района города, с ежемесячным жалованьем в 13 лир.

Правовое положение заключенных средневековых венецианских тюрем характеризовалось следующими особенностями:

  • - соблюдался принцип раздельного содержания заключенных:
    • а) мужчин и женщин. Женские тюрьмы строились в Венеции, начиная с 1360-х гг.;
    • б) больных (слабых, безумных) и здоровых. В 1320-х гг. в Венеции хирург Рикобальдо бесплатно лечил заключенных, несмотря на свою бедность. В венецианских тюрьмах к 1400 г. больные заключенные обычно размещались в более удобных камерах, но не освобождались по состоянию здоровья;
    • в) осужденных преступников, должников и подследственных. Они должны были размещаться на разных этажах Дворца дожей: верхних и нижних тюрьмах. Но разделение не всегда соблюдалось на практике, несмотря на усилия судей, которые требовали в 1309 г., чтобы приговоренные к лишению свободы преступники содержались отдельно. Несмотря на законодательные усилия, власть, богатство, влияние родственников, а не тяжесть совершенного преступления влияли на размещение в тюрьмах;
  • - заключенные были освобождены от уплаты взносов и сборов за вход, выход и свое содержание в тюрьмах, независимо от социального статуса или оснований заключения под стражу;
  • - заключенные подвергались пыткам, которые активно практиковал в отношении них персонал венецианских тюрем в XIII-XIV вв.;
  • - власти Венеции, начиная с 1442 г. (вслед за Падуей, Винченце, Вероной, Равенной), назначали заключенным общественного защитника, но вообще юридическая помощь была доступна заключенным на всем протяжении конца XIII-XV вв.;
  • - власти Венеции редко освобождали заключенных по религиозным праздникам, некоторые заключенные могли вернуть себе свободу, внеся залог и предоставив обязательство явиться в суд. Также освободить из тюрьмы могли в целях борьбы с перелимитом спец- контингента. Например, чтобы освободить переполненные тюрьмы Венеции в 1331 г. Совет десяти приказал выпустить из них всех должников, находившихся в заключении больше двух лет;
  • - бедные заключенные могли получать питание за счет коммуны, прошения милостыни или благотворительности;
  • - привлечение заключенных к труду в средневековых венецианских тюрьмах осуществлялось весьма ограниченно

Чтобы понять, насколько уголовно-исполнительная система средневековой Европы отличалась от того, что мы видим в местах лишения свободы сегодня, достаточно обратиться к классическому труду француза «Надзирать и наказывать». Средневековое наказание было по определению телесным и подразумевало изощренные пытки и казни. Кравшим золотые монеты из королевской казны не назначали домашний арест, а отрубали руки и варили в огромных котлах. Закон, как и все средневековое государство, представлялся продолжением сакрального «тела короля», поэтому его нарушителя неминуемо ждал симметричный ответ - физическое страдание и страшное уродство.

Люди с отрезанными ушами и вырванными ноздрями наводняли городские криминальные гетто. В 1525 году в Меце прядильщик Жан Леклер был осужден за то, что опрокидывал статуи святых: калеными клещами ему вытягивали из суставов руки, отрезали кисть, оторвали нос, а затем сожгли на медленном огне. Обвиняемых часто «проверяли» огнем: считалось, что вынести пытки человек может лишь благодаря божественному вмешательству, которое является очевидным знаком его невиновности. Чудесное спасение означало полное оправдание - правда, извинялись за ошибку перед оправданными редко.

Казнь и пытки служили не только наказанию осужденных. Судилища развлекали чёрный люд наравне с городскими ярмарками, театральными представлениями и красочными карнавалами. Гораздо позже придет осознание, что публичные экзекуции не отвращают людей от преступлений, а, наоборот, ожесточают общество.

Логично, что с трупами преступников и вовсе не церемонились. В средневековой Европе отношение к смерти было простым. Не существовало хосписов, больниц и моргов: люди умирали в семье, дома, на глазах своих близких, а иногда и просто на улице. Смерти вокруг было много, и относились к ней соответственно - как к элементу частной жизни и быта. Людей хоронили в общих могилах, подолгу хранили разлагающиеся трупы в ожидании хорошей погоды для погребения, эксгумировали для перезахоронения. Что уж говорить о телах преступников?

Их трупы могли не один месяц оставаться на месте казни, демонстрируя горожанам прямое действие закона. В 1660 году после казни цареубийц, причастных к смерти Карла I, мемуарист Джон Ивлин писал: «Я не видел самой расправы, но встретил их останки, - изуродованные, изрубленные, зловонные - когда их везли прочь от виселицы в корзинах на салазках». Головы казненных висели на мосту через Темзу и украшали городские стены Парижа.

Тела преступников палачи нередко отдавали в анатомические театры, где их публично вскрывали врачи в парадных одеяниях. Публика приходила на такие представления целыми семьями - медик, как цирковой фокусник, извлекал внутренние органы и раскладывал их перед зачарованными зрителями. Трупы преступивших закон превращались в наглядные пособия для студентов и художников, но кроме того - были весьма востребованы ведьмами и колдунами, которые варили из них снадобья и изготовляли талисманы. Кости арестантов шли на производство «лечебных» порошков и мазей. Из волос делались парики, а из человеческого жира - парфюмерные композиции. Доктор Сорбонны, историк парфюмерии Анник Ле Герер приводит в своей книге «Ароматы Версаля в ХVII-XVIII веках» рецепт некоего Кроллиуса, ученика великого алхимика и врача Парацельса, который советовал для усиления композиции непременно использовать тело умершего насильственной смертью рыжего молодого человека. Французский химик и фармацевт XVII века Николя Лефевр рекомендовал своим ученикам использовать для приготовления лекарств мясо молодых казненных арестантов. В европейских городах существовали целые рынки по продаже и перепродаже трупов казненных.

Невостребованные же рынком мертвые тела быстро предавали земле далеко за оградами городских кладбищ. Хоронили в общих могилах и, конечно, без каких-либо памятников. В одной земле с благочестивыми христианами преступникам лежать было нельзя.

Казнь, тюрьма и похороны в России - от средневековой Руси до 1917 года

Несмотря на все споры о том, является ли Россия Европой или нет, человек, попавший в средневековую Русь, отметил бы полное сходство - по крайней мере, в части отношения к преступнику и его телу. Разбойников, воров и прочих «лихих людей» на Руси так же варили в котлах, сжигали и сажали на кол, а тела использовали для устрашения народа и прочих бытовых нужд. Причем, по мнению ряда историков, смертная казнь пришла на Русь из Византийской империи.

Псковская судная грамота 1467 года называет пять преступлений, за которые обвиняемому грозит смерть: храмская татьба (кража из церкви), коневая татьба (конокрадство), переветничество (измена), зажигательство (поджог) и кража, совершенная в третий раз. На деле же смертная казнь применялась куда шире. По Судебнику 1497 года смерти подлежали «ведомые лихие люди», убийцы своего господина, изменники, «предатели городов», церковные и городовые шаши (воры), зажигатели, сделавшие ложный донос ябедники. В Уложении царя Алексея Михайловича (1649 год) упоминаются уже около 60 преступлений, каравшихся смертью.

Справедливости ради стоит сказать, что смертная казнь на Руси долгое время оставалась явлением менее распространенным, чем в Европе. Действовала система штрафов - откупа. Существовало и подобие тюрьмы, больше похожее на срубную могилу - в земле выкапывали яму, стены обкладывали деревом, сверху водружалась миниатюрная домовая крыша. Там арестанты ожидали суда и наказания. Именно в таком земляном срубе несколько лет продержали знаменитого старообрядческого святого протопопа Аввакума - правда, позже проповедника в том же срубе и сожгли.

В земляных ямах арестанты часто погибали от недостатка воздуха, холода или отравления собственными нечистотами. Со временем функции тюрем все чаще отходили к башням и темницам .

Тела лихих людей могли подолгу оставаться на месте казни. До нас дошла датированная 2 августа 1696 года грамота новоторжскому воеводе с выговором за то, что он не снял с виселиц два трупа преступников, повешенных 18 июня. В 1610 году березовский воевода лишь через три года после повешения по просьбе родни казненных запросил в Москве разрешения снять с виселицы тела бунтовщиков-остяков.

Примечательна история казни и сожжения трупа Емельяна Пугачева. Его сначала обезглавили, а потом четвертовали, и части тела выставили на публичное обозрение. Именно в этой последовательности проявлялся гуманизм императрицы Екатерины II - убить, и лишь затем расчленить уже бесчувственное тело: для сравнения, Степану Разину отрубили сперва руки, а после -голову. Чуть позже все останки Пугачева сожгли, а прах его развеяли. Тела часто сжигали вместе с эшафотом, на котором совершалась казнь; часто казнь через применялась к людям, совершившим религиозное преступление. Уничтожение тела имело догматический смысл: преступник лишался шанса на воскресение, а значит - и жизнь вечную. Некоторые тела скармливали собакам.

Обычно же трупы заключенных из острогов отвозили в «убогие дома» на краю города и хоронили вместе с умершими без покаяния, отступниками и самоубийцами. Хоронили в один день, скопом, всех сразу. Как правило, погребение совершалось в Троицкий четверг после общей панихиды. На службе присутствовал и кто-то из власть имущих - следил, чтобы преступников не похоронили случайно близко к церкви. Трупы накапливались в огромных количествах; так было до тех пор, пока однажды, проезжая мимо московской Божедомки (ныне улица Достоевского), царица Елизавета Петровна не почувствовала жуткий смрад и не приказала отменить единый день похорон для преступников.

Смертная казнь получила особо широкое распространение при Петре I - но после него этот вид наказания постепенно выходит из употребления. Уже через сто лет, при Александре I, в год казнили не более 80 человек на всю огромную Российскую империю. Наказание в виде смерти назначали в самых крайних случаях, когда речь шла о посягательстве на власть. Самыми массовыми и громкими казнями XIX века стали повешение декабристов и народовольцев-террористов.

Место погребения казненных декабристов неизвестно. Петербургская молва гласила, что их или утопили в холодных водах Финского залива, или же тайно похоронили на пустынном острове Голодай. Известно, что Екатерина Бибикова, сестра казненного декабриста Сергея Муравьева-Апостола, просила отдать ей тело брата, но Николай I ответил решительным отказом. Городские легенды до сих пор связывают остров Голодай с повешенными декабристами.

Тела народовольцев ожидала несколько лучшая участь. Их часто хоронили на старом Преображенском кладбище. Правда, хоронили тайно. Вот что смотритель кладбища Валериан Григорьевич Саговский рассказывал о похоронах казненных первомартовцев - заговорщиков, подготовивших и исполнивших покушение на Александра II 1 марта 1881 года: «Накануне казни 2 апреля 1881 года ко мне на кладбище явился пристав Александро-Невской части города Петербурга с каким-то штатским господином и приказал спешно приготовить в отдаленном углу кладбища общую могилу для пяти гробов. Документ на эту могилу он обещал доставить завтра. В дальнем углу кладбища на пустыре могильщики в тот же день вырыли глубокую яму… Он сообщил мне, что привезли для похорон пять гробов с цареубийцами, которых казнили в Петербурге, на Семеновском плацу. Я привычен к похоронным делам. Но тут по моему телу пробежали мурашки. Мне не приходилось хоронить казненных и при том с соблюдением такой таинственности и без всяких похоронных обрядов… Привезли ящики с телами казненных к могиле и стали спускать. Ящики до того были плохи, так наскоро сбиты, что некоторые из них тут же поломались. Разломался ящик, в котором лежало тело Софьи Перовской. Одета она была в тиковое платье, в то самое, в котором ее вешали, в ватную кофту». На этом же кладбище (после революции его переименуют в Кладбище памяти 9-го января - в честь погребенных здесь же жертв Кровавого воскресенья) хоронили заточенных в Трубецком бастионе Петропавловской крепости и других умерших в застенках революционеров. Могилы их неизвестны; в литературе указывается лишь приблизительное место захоронения.

Впрочем, отголоски средневековых практик, в которых тела казненных и после смерти служили устрашению живых, еще слышны: в 1878 году одесского народовольца Ивана Ковальского, расстрелянного за вооруженное сопротивление при задержании, похоронили на военном плацу. «Войска с музыкой промаршировали по могиле», - писала о его похоронах подпольная газета того времени.

Но уже в конце XIX века похороны политзаключенных в многочисленные демонстрации, причем не только в крупных городах, но и в Сибири, куда массово ссылали неудавшихся революционеров. Подобные акции стали прообразом «красных похорон», обряда, который возникнет в первые годы после революции: покойника наряжали в алую рубаху, а приходившие проститься с ним выступали рядом с гробом с пламенными речами.

Смерть в ГУЛАГе: мерзлая земля

Неправда, что холодный и страшный ГУЛАГ начинался за несколько тысяч километров от Москвы. Островки «архипелага» были и в пределах современного Третьего транспортного кольца. Небольшие лагеря открывались в бывших монастырях в городской черте - например, на Ленинских горах, где труд заключенных использовался на стройках.

Умирали заключенные часто. Несмотря на официально невысокий процент смертности (от 0,5 % до 20% в годы войны), умерших было на порядок больше, о чем свидетельствуют воспоминания бывших осужденных и их дневники, в которых огромное внимание уделяется борьбе за выживание - каждодневным проблемам, встающим перед зэка - и лишь мимоходом говорится том, как они уходили из жизни. Смерти было настолько много, что она стала обыденностью.

Читая дневники, обнаруженные нами в архивах центра «Мемориал», понимаешь: похороны в ГУЛАГе рассматривались как утилизация отходов. Покойника полностью раздевали еще в морге, прикрепляли к трупу бирку с номером заключенного, фамилия не указывалась. «Дежурный вахтер сверял направление для выноса трупа в зону с сопроводительными документами. Затем брал тяжелый молоток на длинной деревянной ручке и с силой бил покойника по голове со словами: "Это тебе последняя печать на лоб, чтобы живого никого за зону не вынесли"». (Фонд ПЦ «Мемориал», Гурский, Ф.2, ОП.3, Д.18)

Труп воспринимался как лишняя проблема для лагерной администрации. На его утилизацию нужны трудовые ресурсы, которых постоянно не хватает. Труп создает опасность инфекционных болезней. Труп не работает и не выполняет норму. «В условиях вечной мерзлоты для похорон необходим был аммонал, чтобы взорвать почву для ям. Администрация прииска аммонал не давала, мотивируя это тем, что аммонал нужен для производственных целей. А не для захоронений. Но администрация лагеря протестовала, требуя аммонал для захоронений. В итоге его дали, но очень мало совсем. Из-за этого и из-за халатности бригады, которая занималась похоронами, ямы для захоронений были очень маленькие. И весной обнаружилась страшная картина: во многих местах из-под снега и земли торчали руки, ноги…». (Фонд ПЦ «Мемориал», Гросман А.Г., Ф.2., ОП.1, Д.50).

Не было никаких гробов, заключенных хоронили в мешках или просто нагишом, складывая тела друг на друга. Белье обязательно снимали - после стирки оно переходило к новому заключенному. Могилы были неглубокими.

Один из бывших арестантов вспоминал, как трупы зэка выкладывали в ряд там, где должна была пройти новая дорога. Затем бульдозер ровнял землю и заодно зарывал тела погибших. Трупы сплавляли в воду, зарывали в снег, хоронили в бывших штольнях, устраивали целые некрополигоны вроде подмосковной Коммунарки.

Смерть весной: политическая оттепель и похороны в тюрьме после 1953 года

Политические перемены, последовавшие за смертью Сталина и осуждением «культа личности», сказались и на условиях содержания заключенных. В течение трех лет на свободу вышло несколько миллионов человек, до 75% заключенных получили амнистию. К 1956 году в заключении оставалось меньше одного миллиона человек.

Смерть Сталина заключенные восприняли с энтузиазмом; с ней связывали большие ожидания. Но не все дождались освобождения. Комиссии, пересматривавшие дела, никуда не спешили; в некоторых лагерях , которые были быстро подавлены. Убитых во время бунтов зэка хоронили в общих могилах, вырытых бульдозерами. Так, норильских арестантов, поднявших лагерное восстание летом 1953 года, предали земле у подножия горы Шмидта. Их было 500 человек.

Во времена Никиты Хрущева и Леонида Брежнева отношение к телу заключенного стало гораздо более гуманным. Дальние лагеря ГУЛАГа были расформированы, им на смену пришли колонии. Покойников стали выдавать для захоронения родственникам или же хоронить на соседних кладбищах, в специально отведенных местах. Появились гробы; как обязательное условие вводилась регистрация умерших с указанием места захоронения. Мертвые обрели свои могилы.

В постсоветской России родственников умершего в местах лишения свободы обязаны оповестить о его смерти в течение суток. За это время тело должно быть подготовлено для выдачи и транспортировки. Если родственники отказываются от тела, или у бывшего заключенного таковых не было, его за счет ФСИН хоронят «в специально отведенном месте» на кладбище. Внешний вид могилы и погребальная одежда заключенного регламентированы ведомственными документами; на месте захоронения устанавливается табличка, из которой можно узнать, кто здесь покоится. Номер могилы заносится в архивное дело осужденного.

Дополнением мучений пытки были тюрьмы, в которых содержались жертвы обвинений в колдовстве в течение судебного следствия и также после осуждения до приведения в исполнение приговора. В этих тюрьмах их ждали, если они мужественно перенесли пытку, новые, не менее ужасные муки, продолжавшиеся иногда целые годы и доводившие их до состояния полного отчаяния, нередко до самоубийства.

В то время места заключения вообще представляли собою отвратительные вонючие дыры, где холод, сырость, мрак, грязь, голод, заразительные болезни и полное отсутствие какой бы то ни было заботливости о заключенных в короткое время превращали несчастных, попадавших туда, в калек, в психических больных, в гниющие трупы. Но тюрьмы, назначенные для ведьм, были еще ужаснее. Такие тюрьмы строились специально для ведьм, с особыми приспособлениями, рассчитанными на причинение несчастным возможно более жестоких мук. Во многих местах Германии еще и теперь можно встретить эти тюрьмы - Hexenttirme или Drudenhauser. Одного содержания в этих тюрьмах было достаточно для того, чтобы вконец потрясти и измучить попадавшую туда невинную женщину и заставить ее признаться во всевозможных преступлениях, в которых ее обвиняли.

Один из современников той эпохи следующим образом описывает внутреннее устройство этих тюрем:

«Тюрьмы помещаются в толстых, хорошо укрепленных башнях или в подвалах. В них находятся несколько толстых бревен, вращающихся около вертикального столба или винта; в этих бревнах проделаны отверстия, куда просовываются руки и ноги заключенных. Для этого бревна развинчиваются или раздвигаются, в отверстия между верхними бревнами кладутся руки, в отверстия между нижними бревнами - ноги заключенных; после чего бревна привинчиваются, прибиваются кольями или замыкаются так тесно, что заключенные не могут шевелить ни руками, ни ногами. В некоторых тюрьмах находятся деревянные или железные кресты, к концам которых крепко привязываются головы, руки и ноги заключенных, так что они должны постоянно или лежать, или стоять, или висеть, смотря по положению креста. В некоторых тюрьмах имеются толстые железные полосы с железными запястьями на концах, к которым прикрепляются руки заключенных. Так как середина этих полос цепью прикреплена к стене, то заключенные находятся всегда в одном положении.

Иногда к ногам прикрепляются еще тяжелые куски железа, так что заключенные не могут ни вытянуть ноги, ни притянуть их к себе. Иногда в стенах сделаны углубления такого размера, что в них с трудом можно сидеть, стоять или лежать; заключенные там запираются железными затворами, так что они не могут шевелиться.

В некоторых тюрьмах находились глубокие ямы, выложенные камнем и отворяющиеся вверх узкими отверстиями и крепкими дверями. В эти ямы, глубиной нередко в 15, 20 и даже 30 саженей, заключенных опускали на веревках и таким же образом их вытягивали наверх.

Во многих местах заключенные страшно страдают от холода и отмораживают себе руки и ноги, так что выпущенные на свободу они остаются на всю жизнь калеками. Некоторые находятся постоянно в темноте, никогда не видят солнечного света и не отличают дня от ночи. Не владея своими членами, они находятся в постоянном оцепенении; они лежат в собственных нечистотах хуже всякой скотины, получают плохой корм, не могут спокойно спать, мучимые заботами, мрачными мыслями, злыми снами и всякими ужасами. Так как они не могут шевелить рукой или ногой, то их страшно кусают и мучат вши, мыши, крысы и всякие другие звери. К этому присоединялись еще ругань, злые шутки и угрозы, которые заключенные ежедневно выслушивали от тюремщиков и палачей.

И так как все это продолжалось не только месяцы, но и целые годы, то люди, вступившие в тюрьму бодрыми, сильными, терпеливыми и в полном уме, становились в очень короткое время слабыми, дряхлыми, искалеченными, малодушными, безумными».

В таких тюрьмах, которые Malleus называет carceris squalores, ведьмы томились иногда долгие годы, раньше чем их приводили к допросу и пыткам. Исступленные, без сил, с расстроенным от отчаяния и тоски воображением, в страхе и смятении, они приводились на суд перед инквизиторами и подтверждали все обвинения, которые им предъявляли. Если же они упорствовали, их опять отводили в тюрьму и усиливали тяжесть содержания: связывали и заковывали в кандалы, скручивали члены так, что они цепенели, приковывали цепью к стене и т. д. и в таком состоянии их держали до возобновления пытки. Бамбергские инквизиторы рекомендуют как хорошее средство для укрощения ведьм - «das gefaltet Stiiblein» (буквально: комната в складках), которая была специально устроена в Бамбергской тюрьме для ведьм. Это была камера, пол которой состоял из острых жердей с очень узенькими промежутками между ними. В том же Бамберге одна женщина оставалась три года прикованная к цепи. Malleus рекомендует, как общее правило, выдержать упорствующих ведьм в течение целого года в тюрьме и лишь потом приступить к возобновлению пыток.

Неудивительно, что во время содержания в тюрьме многие женщины впадали в исступленное состояние, в бред, и им представлялось, что дьявол их посещает в тюрьме, говорит с ними, дает им советы, указания, имеет с ними половые сношения и т. д. Об этих посещениях они потом заявляли на допросах, и это служило новым доказательством их виновности. Часто дьявол являлся в лице тюремщиков, которые совершали над заключенными молодыми женщинами зверские насилия. Над одной 12-летней девочкой было совершено столько насилия, что ее нашли полумертвой. Это было объяснено посещением дьявола. Другие женщины впадали в состояние нечувствительности, нравственной и физической апатии и встречали мучения пытки с удивительным равнодушием, которое судьи объясняли участием дьявола, помогающего ведьме переносить без боли все страдания.

Последствием процесса было наказание - наказание во всяком случае, даже если испытания пытки не приводили обвиняемую к признанию и не оказывалось достаточных доказательств к осуждению. «Malleus malificarum» вовсе не признает оправдательных вердиктов и рекомендует держать ведьм в тюрьмах и ждать новых указаний ее виновности или перенести дело в другую инстанцию. Но даже если последовал оправдательный вердикт и подсудимую отпускали на свободу, ее положение было настолько жалкое, что многие предпочитали смерть и кончали самоубийством. Искалеченная от пыток, с разломанными членами, с болезнями от долгого пребывания в вонючей тюрьме, измученная и истерзанная всей процедурой вынесенного ею судебного следствия, она выпускалась на свободу как заподозренная и каждую минуту могла ждать нового обвинения и ареста. Часто им запрещался вход в церковь, а если разрешался, то им отводилось в церкви особое место, отделенное от других. Даже в их собственном доме среди своей семьи они должны были быть изолированы и жить в отдельной комнате. Нередко этих несчастных отталкивала собственная семья, которая боялась принять их к себе обратно - из страха навлечь на себя подозрение или вследствие того, что считали их все-таки во власти дьявола, хотя суд и оправдал их. От них сторонились, как от зачумленных, и им приходилось жить изолированно, в уединении, нищете, переходя с места на место, прося милостыню. Большею частью такая жизнь навлекала на них новые подозрения в колдовстве, и они опять попадали в тюрьму и под пытки, и на этот раз им больше свободы не возвращали.

Но оправдательные вердикты были очень редки. Большей частью пытки кончались признанием и за процессом следовала казнь. Осужденную сжигали на костре - живьем или после удушения или обезглавления. Последний вид казни считался смягчением наказания.

Практикой было принято за правило, что живьем сжигаются лишь те из ведьм, которые упорствовали и не обнаружили признаков раскаянья; по отношению же к раскаявшимся оказывалась милость, и их сжигали после предварительного удушения или отрубления головы. По этому поводу мы находим в инструкции одного суда следующее:

«В наше время, хотя многие ведьмы, дерзкие и отягченные тяжестью неверия и в забвении Бога и спасения своей души, должны быть сожжены живыми, однако почти всеми христолюбивыми судами принят милостивый обычай, что те из колдовствующих, которые отказываются от общения со злыми духами и с раскаявшимся сердцем вновь обращаются к Богу, не должны быть наказаны живыми при посредстве медленного огня, но, по нравам и обычаям местности, должны быть предварительно или задушены, или лишены головы посредством меча, и их мертвое тело, на страх всем прочим и в удостоверение доброго и правильного отправления юстиции, брошено в огонь и превращено в пепел».

Приговор суда о предании ведьмы сожжению на костре обыкновенно вывешивался на ратуше к общему сведению, с изложением подробностей выяснившегося преступления ведьмы. Иногда, вследствие особых обстоятельств, осужденной ведьме оказывалось снисхождение, которое, как выше указано, заключалось в том, что ее сжигали не живьем, а предварительно умерщвляли мечом, а только труп ее сжигали на костре. О такой милости также объявлялось особо, к всеобщему сведению, и это объявление называлось Gnadenzettel. Вот текст одного такого Gnaden-zettel:

«Хотя представшая перед судом обвиняемая, согласно приговору, присуждена за ее тяжелые преступления и прегрешения к переходу от жизни к смерти (vom Leben zum Tode) посредством огня, но наш высокочтимый и милостивый князь и господин Бамберга, из особых побуждений, пожелал оказать ей свою великую княжескую милость, а именно, чтобы первоначально она была передана от жизни к смерти посредством меча, а уже потом превращена посредством огня в пепел и в прах, с тем, однако, чтобы осужденной за ее многочисленные и тяжкие преступления сначала было причинено прижигание посредством раскаленного железа, а потом чтобы ее правая рука, которою она ужасно и нехристиански грешила, была отрублена и была затем также предана сожжению вместе с телом».

Осужденную к сожжению на костре волокли к месту исполнения казни привязанною к повозке или к хвосту лошади, лицом вниз, по всем улицам города. За нею следовала вооруженная милиция и духовенство, сопровождаемые толпою народа. Перед совершением казни прочитывался приговор. В некоторых случаях костер зажигался небольшой, с маленьким пламенем, для того, чтобы усилить мучения медленной смерти. Нередко также для усиления казни осужденным перед казнью отрубывали руки или палач во время исполнение приговора рвал накаленными щипцами куски мяса из их тела. Сожжение было более или менее мучительным в зависимости от того, гнал ли ветер удушающий дым привязанному к столбу в лицо или, наоборот, отгонял этот дым. В последнем случае осужденный медленно сгорал, вынося ужасные муки. Многие имели нравственную силу ждать молча последнего удара сердца, другие оглашали воздух душераздирающими криками. Чтобы заглушать крики несчастных, им привязывали язык и затыкали рот. Окружающая толпа слышала только треск горящего костра и монотонное пение церковного хора - пока тело несчастной превращалось в пепел…

Похожие статьи